Люська

Люська и в детстве-то была не ахти, а к тридцати годам, порядком разъевшись на холявном парном молоке, — работала Люська дояркой, — она стала полным уже страшилищем. Встанет утром, глянет на себя в треснутое облезлое зеркало, — Гос-с-сподя… В общем, после тридцати трех лет проживания в закромах родины Люська зеркало покрасила масляной краской, на чём и успокоилась. Завела себе пластиковые сапоги-«луноходы» ядовито-фиолетового цвета, зато сухие, голову стала платком заматывать, — дура дурой, зато не дует.

Шансы Люськи на красивую любовь чем дальше, тем увереннее
стремились к нулю. И жизнь её проходила размеренно, между коровником и телевизором, и прошла бы совсем, если бы не вмешался в неё сам Президент.
Случилось всё вечером...